Перебеги меня. Современная проза - Александр Цыганов
Впереди снова захохотала Дашка.
Я поднялся и пошел домой спать.
***
Утром мы с дедом поехали смотреть плотину. Дед сел на Аннушку, я шел рядом пешим.
– Неплохо придумали, – дед помял сапогом траву. – Максим?
– Ага.
– Проверили поляну?
– Дима ездил, – утвердительно кивнул я.
– Ну и мы съездим, – ручьём мы пошли на четырнадцатый.
Сурочьи норы в большинстве своём были уже завалены – сурки ушли спать до весны. Открытыми остались только пустые выходы – наверняка, они тоже были перекрыты изнутри земляными пробками.
Дед внимательно изучил следы вокруг норок, царапнул ногтем кусочек шерсти на стебельке травы:
– Хорошо пошли. Сытые. Дай Бог. А вот траву тут надо покосить до зимы.
На седьмом участке картина была более печальная. Бобры окончательно куда-то ушли, их плотинка развалилась и видно было, что давно. Мы не нашли следов ни лис ни зайцев, как и не следов прикорма. Дверь домика Михайловича рассохлась и открылась с трудом. В домике было сыро и промозгло.
– Не дело! – сказал дед и послал меня за дровами. Дрова даже под рубероидом тоже были сырыми. Пришлось тащить сухостой и топить печь с него.
– Я здесь останусь, Саш, – сказал дед. – Езжай домой.
– Я тоже останусь, – ответил я, – Еду только привезу.
– Зачем? Лес же кругом! – удивился дед, – У Михалыча наверняка мука есть или крупа… а грибов наберём.
– Бабушка будет волноваться, – возразил я.
– Жёлтая ракета, – напомнил дед.
Жёлтая ракета значит "Стоянка". Любой должен понять, что кто-то остановился на седьмом участке, не терпит бедствия, а просто делает какую-то свою работу или чего-то пережидает. Стоянка, в общем. Зелёная ракета указывает направление движения, одновременно обозначает фразу "Я иду". Красная ракета – сигнал опасности, крик о помощи. Две красных ракеты – человека ранили. Три красных – "срочно вызовите врачей". Беспорядочные три ракеты разных цветов – это брань, например, когда ситуация вообще в корне непонятная.
Передав деду брёвнышки, я вышел и запустил жёлтую ракету, после чего пошел с Полканом по грибы. Много было не надо – нам бы на одну "жарёху" – картоху мы в подполе у Михалыча нашли. Пока собирал белые и подосиновики, увидал в небе зелёную с участка Николайа Сергеевича: "Я иду".
Когда дядя Николай подошёл, у нас уже была пожарена картошка с грибами. Он же принёс запечённые яйца и зайца.
– Опять зайцы, – фыркнул я, за что отхватил от деда, – Дарёному коню в зубы не смотрят! Садись, Степа.
– Вот ещё молочко… – дядя Стёпа достал трёхлитровую банку.
– Совсем домик Михайловича промёрз, – пожаловался дед, – Куда он будет возвращаться?
– А будет ли? – дядя Стёпа посмотрел на деда.
– Надо, – взмахнул дед чёлкой, – Нам без его опыта… даже бобры ушли…
– А здоровье что? – Николай хмыкнул, – Ты сам как, Михалыч?
– Я живой! – дед постучал себя в грудь.
– Это хорошо… – дядя Николай развернулся и достал из рюкзака фляжку.
Я хмыкнул, подошёл к комоду и притащил целую двухлитровую банку.
– Ешьте сперва! – приказал дед.
– Ща ещё Дима припрётся… – язвительно заметил я.
– Вообще-то он у вас сегодня фураж разгружает… – удивлённо заметил дядя Николай. Вы втроём должны были быть… Вам Юрий не сказал разве? Они привезут.
– Ещё чего! – ответили мы с дедом одновременно и переглянулись.
– Больно надо! – добавил я. – Дашка пусть им помогает! Она ему песни поёт…
Дед с дядей Николайом "хрюкнули" в стаканы.
– Чего? – я недовольно встал и помешал угли.
– Всё хорошо, – ласково проговорил дед. Я ему не поверил.
***
Утром я снова принес грибов, разжарил их на жаровне вместе с кусками кролика, позвал со двора дядю Николайа – он спал в сарае, поели.
– Что-то здесь не так – дед покачал головой, – А что – не пойму. Тихо слишком.
– Не знаю, Александр Михайлович, вы опытнее, – развёл руками дядя Николай.
– Птиц нет! – дед поднял палец вверх, – Послушайте!
Мы прислушались. Действительно, птиц не было слышно.
– Срочно в Управление! – дед стал седлать Аннушку, – Сашка, загаси печь!
– В Управлении лесничества мы ничего не узнали, пошли в сельпо.
– Саныч, – сказал дед главному агроному, – дай мне полётный лист последний. Мне кажется, над лесничеством кто-то сбросил остатки химикатов.
– Да вряд ли… – сказал агроном, но лист принёс. Вглядываясь очками в лист, прокомментировал, – Азот кидали в озимые. Странно, что сейчас. Может, и по вам прошлось, я уточню.
Точно, прошлось. Поэтому и птиц нет.
– Ну что же, – развёл руками Сан Саныч – дождей теперь жди. Летчик у нас один, наказывать я его не могу. Не там кнопку нажал…
Дед сплюнул.
***
– Ну чего ты? – Дашка тыкала меня кулачками в плечи, – мы должны были ехать в школу, – Ну, перестань! Ну чего ты?! Просто Дима приколы рассказал. Смешно.
Я кивнул и думал о том, как нажалуюсь Ангелине обо всех Дашках на свете – хотелось выговориться и пожаловаться.
– Мне в восемь ты нужен, – сказал дед, – лесники придут. Я согласно наклонил голову.
Всю дорогу Дашка молчала, вздрагивала, прижималась головой к моей спине. Я тоже молчал.
– "Дикие" приехали, ребята! – раздался крик кого-то со школьного двора. Нашу лошадь теперь подкармливали все – и ученики и учителя. Каждый прикорм проходил под бдительным оком сторожа. Домой Аннушка возвращалась "наетая" и упитанная.
Стас вызвал меня.
– Что с тобой?
– Дашка и Димка мутят, – сразу я выдал ему всё, что думал.
Стас выдал нецензурщину. Потом посидел, подумал:
– Да забей. Дел что ли мало? Пошли вон с нами – кустарники прореживать. Ангелина ножницы роняет, замучалась оглядываться.
– Ладно но до шести.
Стас помолчал, потом сунул мне кулаком в грудь:
– Да забей. Я же "забил". Девка, семь пятниц на неделе. Сама не поймёт, чего хочет. Вот Ангелина – правильная. Кроме тебя никого слушать не желает.
Я оторопело на него посмотрел:
– Вот мне странно слышать. Это ты как определяешь – правильная или нет?
– Интуиция, – Стас похлопал меня по спине, – И только…
***
Ангелина была очень рада, что я пошёл с ней.
– Надо было шашку взять, – сокрушённо пробурчал я, держа в руках секатор.
– Потом возьмёшь. Так зато дольше… – она стала аккуратно срезать усталые осенние веточки.
– Логично. – подумал я и стал нарезать их с другой стороны куста.
Мы успели нарезать целую кучу, почти всю улицу, не разговаривая, кроме фраз: "Ага", "Сейчас", "Иду", – когда на горизонте появилась Даша:
– Саша, шесть часов.
– Хорошо, – я протёр секатор, передал его Ангелине, – До недели.
– До недели, – отозвалась она.
Домой ехали тихо. Даша, затаившись, молчала. Я тоже был не
